Неточные совпадения
Кроме того, есть характеры, так сказать, слишком уж обшарканные горем, долго всю
жизнь терпевшие, претерпевшие чрезвычайно много и большого горя, и постоянного
по мелочам и которых ничем уже не удивишь, никакими внезапными катастрофами и, главное, которые даже перед
гробом любимейшего существа не забудут ни единого из столь дорого доставшихся правил искательного обхождения с людьми.
Да, в
жизни есть пристрастие к возвращающемуся ритму, к повторению мотива; кто не знает, как старчество близко к детству? Вглядитесь, и вы увидите, что
по обе стороны полного разгара
жизни, с ее венками из цветов и терний, с ее колыбелями и
гробами, часто повторяются эпохи, сходные в главных чертах. Чего юность еще не имела, то уже утрачено; о чем юность мечтала, без личных видов, выходит светлее, спокойнее и также без личных видов из-за туч и зарева.
Кто-то посоветовал ему послать за священником, он не хотел и говорил Кало, что
жизни за
гробом быть не может, что он настолько знает анатомию. Часу в двенадцатом вечера он спросил штаб-лекаря по-немецки, который час, потом, сказавши: «Вот и Новый год, поздравляю вас», — умер.
…Две молодые девушки (Саша была постарше) вставали рано
по утрам, когда все в доме еще спало, читали Евангелие и молились, выходя на двор, под чистым небом. Они молились о княгине, о компаньонке, просили бога раскрыть их души; выдумывали себе испытания, не ели целые недели мяса, мечтали о монастыре и о
жизни за
гробом.
На этом
гробе, на этом кладбище разбрасывался во все стороны равноконечный греческий крест второго храма — храма распростертых рук,
жизни, страданий, труда. Колоннада, ведущая к нему, была украшена статуями ветхозаветных лиц. При входе стояли пророки. Они стояли вне храма, указывая путь,
по которому им идти не пришлось. Внутри этого храма были вся евангельская история и история апостольских деяний.
Молодой умерла Марфа Тимофеевна и в
гробу лежала такая красивая да белая, точно восковая. Вместе с ней белый свет закрылся для Родиона Потапыча, и на всю
жизнь его брови сурово сдвинулись. Взял он вторую жену, но счастья не воротил,
по пословице: покойник у ворот не стоит, а свое возьмет. Поминкой
по любимой жене Марфе Тимофеевне остался беспутный Яша…
Подхалюзин. Маменька-с! В меня Бог вложил такое намерение,
по тому самому-с, что другой вас, маменька-с, и знать не хочет, а я
по гроб моей
жизни (плачет) должен чувствовать-с.
А через два дня он, поддерживаемый ею и Тиуновым, уже шёл
по улицам города за
гробом Хряпова. Город был окутан влажным облаком осеннего тумана, на кончиках голых ветвей деревьев росли, дрожали и тяжело падали на потную землю крупные капли воды. Платье покрывалось сыростью, точно капельками ртути. Похороны были немноголюдны, всего человек десять шагало за
гробом шутливого ростовщика, которому при
жизни его со страхом кланялся весь город.
Гроб — тяжёлую дубовую колоду — несли наёмные люди.
— Ведь пятнадцать лет ее берег, Гордей Евстратыч… да… пуще глазу своего берег… Ну, да что об этом толковать!.. Вот что я тебе скажу… Человека я порешил… штегеря, давно это было… Вот он, штегерь-то, и стоит теперь над моей душой… да… думал отмолить, а тут смерть пришла… ну, я тебя и вспомнил… Видел жилку? Но богачество… озолочу тебя, только
по гроб своей
жизни отмаливай мой грех… и старуху свою заставь… в скиты посылай…
Мрачно, грустно, задумчиво было лицо старика, когда, взглянув в последний раз на реку, стал он подыматься
по площадке; он точно нес на плечах своих
гроб ближайшего родственника, которого много любил при
жизни.
За
гробом, впереди всех, следовал Стрекоза, совсем расстроенный;
по бокам у него неизвестно откуда вынырнули Удав и Дыба, которые, как теперь оказалось, были произведены Аракчеевым из кантонистов в первый классный чин и вследствие этого очень уважали покойную бабеньку, но при
жизни к ней не ходили, потому что она,
по привычке, продолжала называть их кантонистами.
— Эх, то есть вот как теперь меня облагодетельствовали, что всю
жизнь свою не забуду,
по гроб слугой буду, то есть хоть в воду головой за вас… Ведь я сроду таким господином не был. Вот родители-то полюбовались бы…
У нас, русских, вообще говоря, никогда не было глупых надзвездных немецких и особенно французских романтиков, на которых ничего не действует, хоть земля под ними трещи, хоть погибай вся Франция на баррикадах, — они всё те же, даже для приличия не изменятся, и всё будут петь свои надзвездные песни, так сказать,
по гроб своей
жизни, потому что они дураки.
Свойства нашего романтика — это все понимать, все видеть и видеть часто несравненно яснее, чем видят самые положительнейшие наши умы; ни с кем и ни с чем не примиряться, но в то же время ничем и не брезгать; все обойти, всему уступить, со всеми поступить политично; постоянно не терять из виду полезную, практическую цель (какие-нибудь там казенные квартирки, пенсиончики, звездочки) — усматривать эту цель через все энтузиазмы и томики лирических стишков и в то же время «и прекрасное и высокое»
по гроб своей
жизни в себе сохранить нерушимо, да и себя уже кстати вполне сохранить так-таки в хлопочках, как ювелирскую вещицу какую-нибудь, хотя бы, например, для пользы того же «прекрасного и высокого».
Филицата (одна). Эка тишина, точно в
гробу! С ума сойдешь от такой
жизни! Только что проснутся, да все как и умрут опять. Раз пять дом-то обойдешь, пыль сотрешь, лампадки оправишь — только и занятия. Бродишь одна
по пустым комнатам — одурь возьмет. Муха пролетит — и то слышно.
„Должон я, говорит,
по гроб моей
жизни соколинских ребят наблюдать…“ И действительно, с тех пор нашим от него всякое довольствие идет.
И вот я в руках существа, конечно не человеческого, но которое есть, существует: «А, стало быть, есть и за
гробом жизнь!» — подумал я с странным легкомыслием сна, но сущность сердца моего оставалась со мною, во всей глубине: «И если надо быть снова, — подумал я, — и жить опять
по чьей-то неустранимой воле, то не хочу, чтоб меня победили и унизили!» — «Ты знаешь, что я боюсь тебя, и за то презираешь меня», — сказал я вдруг моему спутнику, не удержавшись от унизительного вопроса, в котором заключалось признание, и ощутив, как укол булавки, в сердце моем унижение мое.
— Вы честный человек, я вас всю
жизнь знал за честного человека, вы благородный человек — вы поймете, что такое честь. Вы меня
по гроб обяжете, ежели скажете истину.
В сраженье смерть найду, но смерть завидну, славну
И предпочтительну той
жизни, коей стыд
Побега вашего
по гроб обременит.
Для нас час действия еще не настал; Франция еще
по справедливости гордится своим передовым положением. Ей до 1852 года принадлежит трудное право. Европа, без сомнения, прежде нас достигнет
гроба или новой
жизни. День действия, может быть, еще далеко для нас; день сознания, мысли, слова уже пришел. Довольно жили мы во сне и молчании; пора нам рассказывать, что нам снилось, до чего мы додумались.
— Бог знает, кому туда дорога-то шла, — возразила Грачиха, — не тот, может, только туда попал. Старой вашей барыне на наших глазах еще в сей
жизни плата божья была. Не в мою меру будь сказано, как померла, так язык на два аршина вытянулся, три раза в
гробу повертывалась, не скроешь этого дела-то, похорон совершать, почесть, не могли по-должному, словно колдунью какую предавали земле, страх и ужас был на всех.
— Обухом
по башке, вот ему, псу, и помочь, — плюнула Аксинья Захаровна. — Голову снимаешь с меня, окаянный!..
Жизни моей от тебя не стало!.. Во
гроб меня гонишь!.. — задорно кричала она, наступая на брата.
— Совесть-то есть, аль на базаре потерял? — продолжала Фленушка. — Там
по нем тоскуют, плачут, убиваются, целы ночи глаз не смыкают, а он еще спрашивает… Ну, парень, была бы моя воля, так бы я тебя отделала, что до
гроба жизни своей поминать стал, — прибавила она, изо всей силы колотя кулаком
по Алексееву плечу.
По себе сужу: когда пришла ко мне Божья благодать и над
гробом моей белой голубушки, Настеньки-покойницы, очувствовался и заклятье сам себе дал бросить непутную
жизнь, не сразу он поверил мне, не тотчас даже стал говорить со мной о чем-нибудь дельном.
«А я ваша вечная молитвенница перед господом
по самый
гроб моей
жизни», — так заканчивала она словами письмо.
Над человеком стоит «темная, наглая и бессмысленно-вечная сила». Человек глубоко унижен ею. «Смешному человеку» снится, что он убивает себя и воскресает после смерти. «А, стало быть, есть и за
гробом жизнь! И если надо быть снова и жить опять
по чьей-то неустранимой воле, то не хочу, чтоб меня победили и унизили!»
Ему снится, что он убивает себя — и в могиле вдруг оживает. «А, стало быть, есть и за
гробом жизнь! И если надо быть снова и жить опять
по чьей-то неустранимой воле, то не хочу, чтоб меня победили и унизили!»
— То-то еще хорошо ли это, я… этого,
по правде вам сказать, и сам достоверно не знаю. Я, как настоящий нигилист, сам свои убеждения тоже, знаете… невысоко ставлю. Черт их знает: кажется, что-нибудь так, а… ведь все оно может быть и иначе… Я, разумеется, в
жизнь за
гробом не верю и в Бога не верю… но…
— За это я вам
по гроб своей
жизни благодарен, — сказал Черкасов и поклонился.
Этот кусок льду, облегший былое я, частицу бога, поглотивший то, чему на земле даны были имена чести, благородства, любви к ближним; подле него зияющая могила, во льду ж для него иссеченная; над этим чудным
гробом, который служил вместе и саваном, маленькое белое существо, полное духовности и
жизни, называемое европейцем и сверх того русским и Зудою; тут же на замерзлой реке черный невольник, сын жарких и свободных степей Африки, может быть, царь в душе своей; волшебный свет луны, говорящей о другой подсолнечной, такой же бедной и все-таки драгоценной для тамошних жителей, как нам наша подсолнечная; тишина полуночи, и вдруг далеко, очень далеко, благовест, как будто голос неба, сходящий
по лучу месяца, — если это не высокий момент для поэта и философа, так я не понимаю, что такое поэзия и философия.
Рассылка этих конвертов при переходах
по канцеляриям не могла остаться без огласки, но одержание конвертов, где,
по красноречивому выражению архиепископа Филарета, «как бы в
гробе хранилась погребенная царская тайна, скрывавшая государственную
жизнь», было известно только трем избранникам.
Я, владыка и брат их, старец, глядящий в
гроб, вместо того, чтобы последние дни
жизни моей провести в молитве и изготовиться ко дню предстоящего нам всем Страшного суда, — я таскаюсь
по чужим землям, где на каждом шагу или встречают меня соблазны, укоризны и оскорбления, или готовится мне насильственная смерть.
Только этой вечной
жизни учит Христос
по всем Евангелиям, и, как ни странно это сказать про Христа, который лично воскрес и обещал всех воскресить, никогда Христос не только ни одним словом не утверждал личное воскресение и бессмертие личности за
гробом, но и тому восстановлению мертвых в царстве мессии, которое основали фарисеи, придавал значение, исключающее представление о личном воскресении.
Если разуметь
жизнь загробную в смысле второго пришествия, ада с вечными мучениями, дьяволами, и рая — постоянного блаженства, то совершенно справедливо, что я не признаю такой загробной
жизни; но
жизнь вечную и возмездие здесь и везде, теперь и всегда, признаю до такой степени, что, стоя
по своим годам на краю
гроба, часто должен делать усилия, чтобы не желать плотской смерти, то есть рождения к новой
жизни, и верю, что всякий добрый поступок увеличивает истинное благо моей вечной
жизни, а всякий злой поступок уменьшает его.
Но положим, что слова Христа о страшном суде и совершении века и другие слова из Евангелия Иоанна имеют значение обещания загробной
жизни для душ умерших людей, все-таки несомненно и то, что учение его о свете
жизни, о царстве бога имеет и то доступное его слушателям и нам теперь значение, что
жизнь истинная есть только
жизнь сына человеческого
по воле отца. Это тем легче допустить, что учение о
жизни истинной
по воле отца
жизни включает в себя понятие о бессмертии и
жизни за
гробом.